ПРОЦЕСС: личные воспоминания. Robert N.Taylor Они появились будто бы из ниоткуда - так, должно быть, казалось тем бесчисленным пешеходам, кому вдруг стали попадаться на пути уличные миссионеры в черной одежде, распространявшие свои книги и памфлеты по всем крупным городам США. Они были членами Процесса, Церкви Последнего Суда (The Process - Church Of The Final Judgement). Они несли пророчество Апокалипсиса, смешанное со странной теологией, примиряющей христианство и сатанизм. Их происхождение, намерения и деятельность остаются темой для многих споров. В одном, однако, сомнения нет: Процесс оставил свой несмываемый водяной знак на всей пост-психеделической эпохе, и стал частью ее городского фольклора. Во "Власти Сатаны" Уильяма Симса Бэйнбриджа (University of California Press, 1978) Процесс описан как культ, так толком и не оторвавшийся от земли, и, после крупного теологического и организационного раскола в середине 70х, довольно жалко сползший обратно в безвестность. Эд Сандерс в книге "Семья: история ударного серф-батальона Чарльза Мэнсона" намекает на существование чего-то вроде современного тугийского или сатанинского подполья, в котором, по его утверждению, Процессу принадлежала центральная организующая роль. В Чикаго решение суда обязывает издателя удалить все упоминания группы в последующих изданиях "Семьи". Суд против британского издателя Процесс проиграл. Среди обвинений в книге Сандерса - человеческие жертвоприношения, переносные крематории, украшенные драконами, и прочие принадлежности некрофилических культов, а также и предположительная прямая связь с Семьей Мэнсона. Винсент Бульоси, прокурор на процессе по убийствам Тэйт-ЛаБианка, предлагает такого же рода чернуху в своем бестселлере "Хелтер-Скелтер: Правдивая история Мэнсоновских убийств". Ни Бульоси, ни Сандерс не приводят никаких свидетельств связи между Мэнсоном и Процессом, не считая одного письма Мэнсона, которое вышло в свет в выпуске "Смерть" журнала Процесс. Помимо Мэнсона, в этом журнале участвовали такие знаменитости, как Малколм Маггеридж, Марианн Фэйтфул и Сальвадор Дали. Несколько членов Процесса навестили Мэнсона в тюрьме; с какой целью, до сих пор неясно. Другая сомнительная возможность увязать Мэнсона и Процесс - географическая близость резиденции Семьи и дома Процесса в районе Хэйт-Ашбери. Кроме того, Мэнсон в разговоре с Бульоси самоуверенно заметил, что он и Роберт ДеГримстон (один из основателей и пророк Процесса) - "одно и то же". Слухи о темной стороне деятельности Процесса расцвели пышным цветом в фантасмагорической книге Мори Терри "Абсолютное Зло: Исследование Самого Опасного из Американских Сатанинских Культов, с Новыми Свидетельствами, Связывающими Чарлза Мэнсона и Сына Сэма". Основываясь на косвенных рассказах безымянных свидетелей и прочих недокументированных домыслах, Терри пытается увязать убийства, наркодельцов, сатанистов, детскую порнографию и деятелей шоу-бизнеса в одно вездесущее сатанинское подполье. Процессу в "Абсолютном Зле" посвящена целая глава. Пережевав хорошо известные факты о происхождении и истории группы и ее основателей, автор затем переносит нас в конспирологическое царство, где все основано на тревожащих откровениях из неназываемых источников. Терри утверждает, что Процесс есть часть обширной криптократии серийных убийц, чья связь с полицией и юридическим истэблишментом позволяет им избежать ответственности за свои ритуальные преступления. И, как в остальных вышеупомянутых опусах подобного рода, Терри не забыл стандартного предуведомления... а именно, что ни Процесс, ни его члены не обвиняются во всех этих преступлениях "лично" - оставляя, тем не менее, общее ощущение их виновности, но освобождая автора и издателей от судебных преследований за диффамацию и клевету. В отличие от всех упомянутых авторов (кроме Бэйнбриджа), я некоторое время был вхож в группу Процесс и говорил со многими из ее лидеров. Я также посещал "сеансы песнопений", "полуночные медитации" и другие мероприятия ее чикагского отделения. Кроме того, я выступал в клубе Процесса в Чикаго и рисовал для журнала Процесс. Конечно, мое влечение к Процессу было сильно связано с моим отчаянным личным поиском, поиском пути прочь из той безрадостной атмосферы, в которую погрузила нас бездушная технология и бюрократия. Экология тогда еще не превратилась в дежурный лозунг корыстных йаппи, тупоголовых деревенских политиков и квартальных отчетов биржевых брокеров. Мы чувствовали себя несвободно под пятой века фальшивок, где поэзия заменена на рекламные лозунги, любовь - на договорные обязательства, а телеевангелизм прикидывается духовностью. В отличие от чуждого, упадочного одеяния гуру-культов Востока, Процесс имел внешность подчеркнуто западную, неоготическую: аккуратно подстриженные волосы до плеч, столь же аккуратные бороды, все это в сочетании с заказными плащами магов и черными униформами в тон. Самые ранние мои воспоминания о Процессе неотделимы от пронизывающего ночного холода, сквозь который мы с друзьями пробирались вдоль по пустынным проулкам чикагского Норт-Сайд, района города, в котором еще оставались последние булыжники, не спрятанные под асфальт. Не было еще ртутных ламп, в ночном небе все еще можно было различить блеск звезд. Главный офис Процесса находился в четырехэтажном викторианском доме, и там же жили те, кто возглавлял чикагское отделение. В ту обжигающе-морозную зимнюю ночь мы вошли на освещенное желтым электрическим светом крыльцо и увидели нескольких юношей в черной форме и черных плащах, которые говорили о чем-то с группой людей в обычной одежде. Высокий худой человек с аккуратной бородкой радостно встретил нас возгласом "Как есть". Я ответил "Так и будет", спросил его о клубе, про который мне рассказывали другие члены Процесса, и он направил нас в заднюю комнату, к лестнице, ведущей в подвал, где и был клуб. По узким круговым ступеням мы прошли вниз, в подвальную комнату, откуда доносилась какая-то музыка. "Как есть" приветствовала нас привлекательная миниатюрная женщина с британским аристократическим выговором. "Так и будет" ответили мы. Она посадила нас за столик и принесла меню. Мы заказали чай и стали слушать игравшую музыку - фолк в исполнении Джона Ренборна и Пентангля. Музыка идеально подходила ко всему окружению. Потолок в клубе был низкий, занавешенные окна - на уровне пола. Скудная обстановка ограничивалась столами, стульями и скамейками из коммисионного магазина. В центре каждого столика горела свеча. Несколькими днями ранее, на авеню Уобуш в центре Чикаго, я повстречал симпатичную девушку, одетую в одежды Процесса и говорившую с английским акцентом. Она дала мне листовку, в которой перечислялись мероприятия группы, и пригласила меня посетить клуб. Вечером того же дня я зашел в специальный психеделический магазин, куда мне иногда удавалось пристроить свои картины. Один из работников слышал о Процессе, и даже показал мне выпуск их журнала под названием "Страх". Цвета и графика привлекали взгляд, все было сделано так впечатляюще, что я внимательно изучил содержание. В клубе мы не заметили никакого назойливого прозелитизма; напротив, мы даже были слегка разочарованы - до тех пор, пока не было обьявлено, что через несколько минут на верхнем этаже начнется "воскресное собрание". Предвкушая приключение, мы взобрались по узким ступеням на чердак здания, не отделанный до конца - стропила и деревянные балки круто поднимались вверх, к высокому своду. На полу, на подушках уже сидели полукругом человек двадцать. В центре круга стоял невысокий круглый стол, накрытый красно-черной алтарной скатертью, которая свисала аккуратными складками к самому полу. Окна закрывал черный занавес, с красным Мендесийским Козлом посередине. Слева располагался большой гонг. С одной стороны от алтаря стоял стальной сосуд, полный воды, с другой стороны - стальной же сосуд, в котором горел огонь. Перед символическим изображением козлиной головы стоял человек в геральдическом плаще, вроде тех, какие используют в церемониях священники католической и англиканской церкви. В центре плаща был виден символ, напоминавший букву омега. Как мы узнали впоследствии, человек этот назывался Сакрифист. У входа стоял другой человек, одетый, под плащом, в черную рясу до пят. По центру она была украшена символом Процесса из четырех букв "P", составленных в подобие свастики. Этот участник церемонии был известен как Евангелист. Сакрифист держал книгу в красном кожаном переплете, Евангелист - такую же книгу, но черного цвета. Постепенно наши глаза привыкли к тусклому свету белых и красных свечей. Все затихли, на мгновение воцарилось молчание, потом двое начали читать нараспев: Мост, до звезд достигающий Духом Христос поднялся Знание всего во Вселенной Он есть путь жизни Сакрифист: "Последний суд." Евангелист: "Конец. Вновь -- начало." Сакрифист: "Христос, Сатана слиты" Евангелист: "Агнц и Козлище" Вместе: "Любовь без Изъяна, снизошедшая с Вершины Небесной, в единстве с Чистейшей Ненавистью, восставшей из Адских Глубин." Сакрифист: "Воздаяние должникам." Евангелист: "Исполненье завета." Сакрифист: "Разрешение противоречий." Евангелист: "Конец, и вновь -- начало." Сакрифист: "Конец Ада. Начало Неба." Евангелист: "Конец Тьмы, и начало Света." Сакрифист: "Конец Войны, и начало Мира." Евангелист: "Конец Ненависти. Начало Любви." Сакрифист: "Конец наступил. Начало еще не пришло." После этой формальной части мы прочитали вслух несколько позитивных, бодрых гимнов по книжке, копию которой раздали заранее всем присутствующим. Затем один из членов Процесса встал и зачитал материалы группы о богах Иегове, Люцифере, Сатане и Христе, и о роли каждого из них в мироздании. Другой подыгрывал на гитаре в качестве аккомпонимента. В заключение Сакрифист ударил в свой гонг. Евангелист начал речитатив, его поддержали совместным пением. Снова ударил гонг, и Сакрифист провозгласил: "Все те, кто хотел бы вновь посвятить свою жизнь служению Христу и трем великим Богам мироздания, да выйдут вперед и да преклонят колени передо мной." Какая-то женщина вышла из круга, склонилась перед Сакрифистом, и он продолжил: "Во имя Господа Христа, и во имя Господа Сатаны, я принимаю тебя как посвященную Процесса, Церкви Последнего Суда. Как есть." "Так и будет," - ответила посвященная, не поднимаясь с колен. Мы с друзьями обсуждали все увиденное в центральном здании Процесса, и никто из нас не нашел в испытанном ничего неприятного; однако от выводов мы пока что воздерживались. В течение последующих нескольких месяцев я замечал в клубе каких-то типов байкерской наружности, по-видимому, нанятых охранять главный офис. Теологию в клубе почти что не обсуждали, а иногда кто-нибудь из членов Процесса брал в руки гитару и пел песни, вдохновленные группой, чаще всего удивительно красивые и мелодичные. Весной викторианский офис на Демминг-стрит отвели под жилье для полноправных членов Процесса, и потому закрыли для посторонних. Публичные мероприятия теперь проводились во вновь приобретенном складского типа помещении над одним из магазинов на Норт-Уэллс-стрит, в районе Чикаго, известном как Старый Город. Подобно Гринич-Виллэдж и Хэйт-Ашбери, Старый Город был центром контр-культуры. Благодаря новому месту, группа выглядела теперь более организованно и солидно. В главной комнате на видном месте висел большой портрет Роберта ДеГримстона. С длинными светлыми косами и четко очерченной бородкой, он смотрел со стены пронизывающим взглядом синих глаз. Обычно его называли Учитель. И он действительно был Учителем; большая часть материалов, которыми пользовалась и которые распространяла группа, были сочинены ДеГримстоном. Обычно ни ДеГримстона, ни его жены Мэри Энн не было видно; члены группы, спрошенные мною, отвечали, что он с другими Приближенными Основателями группы живет отдельно от всех остальных. Он появлялся, но изредка, как правило, без предварительного объявления. За те три года, что я регулярно посещал здание Процесса в Чикаго, ДеГримстона я не встретил ни разу. Говорили, что он не дает интервью писателям и журналистам. Все это, само собой, добавляло ему мистической притягательности. По его христоподобному фото ничего нельзя было заключить; однако я прочитал его книги. Все они были сделаны очень профессионально, не похоже ни на что из того, что я тогда видел. Худо-бедно я накопил денег и приобрел несколько из основных текстов. Первая книга, которую я прочел, была "Боги и их Народы" ДеГримстона. Вытянутой овальной формы; название напечатано жирным шрифтом, золотыми буквами по блестящему, эмалированному белому переплету. На задней обложке вытеснен золотом большой свастикообразный символ Процесса. На титульном листе - изречение, которое все время повторялось в разных публикациях Процесса и в его ритуалах: "Христос рек: возлюби врага своего. Враг Христа - Сатана, Христос - враг Сатаны. Любовью побеждена вражда. Любовью Святой и Грешник побеждают вражду между собой. Любовью Христос и Сатана побеждают свою вражду, и в Конце они вместе. Христос - дабы Судить, Сатана - дабы исполнять Приговор." На противоположной странице изображен ДеГримстон, глядящий вдаль в позе новоявленного пророка. Книга не так уж далека от Юнговской теории архетипов. Начинается она так: "Сознательно или бессознательно, безвольно, спустя рукава, или же восторженно и фанатично, называя их бесчисленными именами, скрывая под бессчетными масками и описаниями, с самого Творения люди следуют за тремя Великими Богами Вселенной. Каждому - согласно его природе. Ибо три Бога представляют для человека три основных модели существования. Внутри каждой модели - бесчисленные вариации и перестановки, энергия и хладнокровие в широко колеблющихся пропорциях. Но каждая из моделей содержит фундаментальный вопрос, глубоко укорененную движущую силу, давление инстинкта и страсти, ужаса и отвращения. До определенной степени каждый из нас несет в себе все три модели. Но каждый склоняется сильнее к какой-то одной, и давление остальных двух есть источник неопределенности и конфликта." Свою тему ДеГримстон завершает призывом: лишь во Христе можем мы преодолеть наши различия. "Боги и их Народы" - книга, написанная сильным и сочным языком, полная полемических, декларативных высказываний вместе с последовательным, рациональным развитием мысли. Казалось, что слова эти выплеснулись из источника более глубокого, чем интеллект. Следующее сочинение ДеГримстона, "Выход", - восьмидюймовая квадратная книжка, представлявшая из себя коллекцию посланий, написанных между декабрем 1968-го года и апрелем 1970-го, и предназначенная только для членов Процесса. "Выход" начинался с того, чем заканчивались "Боги и их Народы": концепция Кармы и "Всеобщий Закон" Категорического Императива. В следующей главе, "Круговорот Невежества", описываются слепые амбиции человечества, поиски вовеки недостижимого, и предлагается что-то вроде: "Будь-Здесь-и-Сейчас-в-Настоящем-Времени-Ибо-Сожаление-о-Прошлом-и- Рассчеты-на-Будущее-суть-Причина-Фрустрации-и-Агонии". В других главах обсуждаются вопросы альтруизма и самоотверженности, межличностных отношений, а также истины и реальности. По стилю писания ДеГримстона больше всего похожи на Фрэнка Ллойда Райта в его малоизвестной книге "Мобократия" ("Власть Толпы"). Размеренное развитие мысли и ясные объяснения природы Души во взаимоотношениях ее с Богами (снабженные даже и диаграммами) напоминают также о "Видении" Йетса. Однако вышеупомянутые теологически-философские томики бледнеют по сравнению с другими книгами ДеГримстона: "Боги о Войне" и "Человечество есть Дьявол". В них ясно виден романтик, разочарованный человечеством - которое так низко пало с высот своего истинного предназначения, что само, собственной наглостью и невежеством, навлекло на себя проклятие. Здесь ДеГримстон говорит голосом пророка гневного и обличающего. Бэйнбридж утверждает, что эти сочинения никогда не принимались Процессом иначе, чем метафорически, фигуративно. Однако те, кто в разоблачительном гневе указывают на Процесс, как на какой-то сатанистский Интернационал, постоянно цитируют именно эти тексты, и несколько других в подобном же духе. Мои собственные чувства по поводу текстов ДеГримстона были неоднозначны. Их система из нескольких божеств согласовывалась с моими пантеистическими убеждениями, но свойственный им идолопоклоннический культ Иисуса меня совершенно не привлекал. Социальный дарвинизм Процесса был мне близок, их неотъемлемый апокалиптизм отражал мои собственные дурные предчувствия по поводу ближайшего будущего. Кто же они были -последние национал-социалисты, которым, по предсказанию Савитри Деви в "Солнце и Молнии", суждено пройти сквозь Пламя Последних Времен? Передовой отряд той Второй Религиозности Запада, что предрекал Освальд Шпенглер? Или же - западная пародия на индийских тугов; не более, чем очередной этап нашего общего сползания в декаданс? Примерно в то время, когда я задавался этими вопросами, Эд Сандерс выпустил свою книгу "Семья". Сандерс утверждал, что Процесс, по природе своей - организация фашистская и прогитлеровская. И действительно - в качестве своего знака они использовали вариант свастики, носили черную форму, держали себя как элитный орден. А выпущенная ими книга, "Величайшее Преступление Человека", была жестче и конкретнее, чем любая другая виденная мной литература против вивисекции. Ведь наци, как и защищающий их член Зеленой Партии Вальтер Дарре, тоже выступали в поддержку прав природы и животного царства? С другой стороны, Процесс содержал бесплатную кухню для голодающих и бездомных. И ни в одной из моих бесед с членами группы никто не упоминал ни экономику, ни политику. Среди американских новообращенных я несколько раз видел евреев. Обвинения Сандерса вместе с моими собственными подозрениями крутились у меня в голове, но я не находил конкретных свидетельств ни за, ни против. Тем временем я собрал фолк-группу "Changes", и мы давали концерты в клубе Процесса на Уэллс-Стрит. Первое наше выступление были прервано - объявили начало "Полуночной Медитации". Раздали книги с гимнами, и все стали петь хором. Отец Варнава, сидя вместе с 40 другими участниками на полу, в позе лотоса, начал наигрывать на акустической гитаре и напевать - что-то вроде "Да-да-да-да", а остальная группа подхватила напев. Не этот ли напев, по утверждению Сандерса, Мэнсон использовал для того, чтобы программировать людей подсознательными внушениями? Нас попросили закрыть глаза и размышлять о чем-нибудь - о "Мире", о "Любви", об "Исполнении", о чем угодно. Когда Медитация завершилась, мы продолжили концерт и играли в клубе еще полтора часа. Отец Варнава имел хороший балладный голос, а его фолковая игра на гитаре напоминала Йана Андерсона. Одна из песен была особенно красива - и музыка, и слова. Она посвящалась Господу Люциферу. Мы с отцом Мэтью попросили отца Варнаву показать нам аккорды и дать текст, но лицо его исказилось гримасой гнева, и он сказал "Нет!". Его гнев нас оттолкнул, и мы более не искали с ним личных контактов. Как-то раз один из членов Процесса, чьего имени я не помню, начал было рассказывать мне, как ему нравится наша музыка, а затем, как будто случайно, заговорил совсем о другом: "Знаешь, многие говорят, что Процесс - фашистская организация. На самом деле это наполовину правда. Процесс основала Немецкая Демократическая Партия, одна из неонацистских групп в Германии, как крышу для сбора средств здесь, в Штатах. Но с тех пор Процесс вырос в более-менее независимую организацию. Я знаю многих американских фашистов и наци, которые не хотят иметь с Процессом ничего общего. Говорят, что никогда не войдут в группу, управляемую из Европы. Когда я был в Европе, Интерпол обратился ко мне и предложил мне за деньги шпионить для них за Процессом. Но я отказался. Они приходили еще раз, в штабе Процесса в Торонто, но я сказал им, что ничего подобного делать не буду." Дальше парень рассказал, что он белогвардейского происхождения, отец его бежал от революции и долгие годы жил в Мексике. Еще он упомянул своего брата, арестованного за хранение наркотиков, и сказал, что должен ехать вносить за него залог. Я выслушал все это, не делая комментариев. В тот же вечер, позже, ко мне подошел отец Мэтью и спросил, не хочу ли помочь им с иллюстрациями. Мой рисунок дракона был использован в номере Смерть журнала Процесс. Когда клуб уже закрывался, а моя группа Changes заканчивала выступление, отец Мэтью сказал нам: "Ребята, если хотите, можете остаться; после закрытия у нас будет что-то вроде частной вечеринки, мы ее называем "Эзоп"; собираемся расслабиться и отдохнуть." Мой партнер, который с самого начала относился к группе с опаской, ответил, что ему пора домой. Извинившись, отказался и я. Отец Мэтью, казалось, сильно расстроился, но никаких попыток уговорить нас не предпринял. Он спросил нас еще, не хотим ли мы принять участие в акции, которую Процесс должен был провести в главной из местных психиатрических клиник. Ни один из моих партнеров по Changes не высказал интереса. Как я понял, Процесс организовывал развлечения для заключенных в тюрьме округа Кук и в клинике для душевнобольных им. Рида. Не могу даже предположить цель этой деятельности - то ли благотворительность, то ли набор новых членов. Так или иначе, с годами Процесс привлек к себе многих весьма странных персонажей. Одну женщину-члена Процесса осудили за то, что она лила кровь на столы в армейском Призывном Центре. Та же женщина впоследствии стала одной из главных фигур во вновь возникшем языческом движении в Чикаго. Кроме того, она управляла организованной проституцией в парке Ист-Роджер, в чикагском районе Норт-Сайд. Весной 1980го года бывший член процесса Ивонна Кляйнфелдер была признана виновной в убийстве своего сожителя по имени Джон Комер и получила срок в 25 лет. Комер провел шесть дней, будучи привязан к стулу - после того, как Кляйнфелдер опорожнила на него тридцатилитровый бак кипящей воды, из тех, что используют для варки омаров. Непосредственно перед своим злодеянием Кляйнфелдер обьявила себя новообращенной христианкой. После девяти месяцев, проведенных в Нью-Мехико, я вновь посетил здание Процесса, чтобы принять участие в Полуночной Медитации. Отца Варнаву перевели в Новый Орлеан. Мать Мерседес теперь была в Нью-Йорке. Отец Мэтью по прежнему находился в Чикаго, но его жена и дети куда-то переехали. Вскоре после этого произошел Раскол. ДеГримстона "вычистили", его бывшая жена Мэри Энн преобразовала группу в "Миллениарную Церковь Основания". Былые символы более не употреблялись. Отказались и от черных нарядов, и от козлиных голов, и от старых журналов и книг. Новым символом стала шестиконечная Звезда Давида с двумя буквами "F" - одна прямая, другая перевернутая. Новый клуб на Уэллс-Стрит занимал первый этаж, вровень с улицей. Какова бы ни была мистическая притягательность Процесса, новая группа была лишь бледной его тенью. Как-то раз, напротив J-центра, я встретил отца Мэтью ("J" значило "Иегова", единственный сохранившийся Бог старого пантеона, в которого члены Церкви Основания по-прежнему верили). Он стрельнул у меня сигарету, и мы некоторое время болтали, стоя на тротуаре... вроде бы, его переводили в Майами. Когда я спросил, что же стало со старой группой, он опустил взгляд, покачал головой и сказал: "Это все слишком сложно, я не смогу объяснить". Впоследствии я узнал, что Мэтью переименовал себя в отца Натана и возглавил отделение в Майами. Судя по всему, занимались они коммунальной работой и благотворительностью. К 1974-му году контора Церкви Основания в Чикаго окончательно закрылась. В это время Роберт ДеГримстон еще пытался руководить своей оставшейся верной свитой, но позднее пропал из виду и он. [Примечание редактора: В настоящее время Роберт ДеГримстон Мур живет возле одного из крупных американских городов, и его имя всякий может найти в соответствующей телефонной книге. Интеллигентный и порядочный человек, отошедший от общественной жизни, ДеГримстон возмущен сенсационными историями Процесса и считает их "невыносимыми". Книгу Бэйнбриджа он гневно осудил как "сплошную ложь". То, что с ДеГримстоном так легко вступить в телефонный контакт, сразу же лишает всякого смысла обвинения Мори Терри (и прочих), которые выставляют его как таинственного и недосягаемого капитана команды ритуальных убийц.] Статья взята из книги "The Apocalypse Culture" (Feral House Press, USA, ed. Adam Parfrey). Перевод Дмитрия Каледина (kaledin@balthi.dnttm.rssi.ru). Печатается с разрешения автора.